«Мы оперу, мы оперу, мы очень любим оперу!»

Фото: Константин Исааков

Признаюсь, очень мне хотелось начать эти заметки словами: «По пятницам я обычно хожу в оперу – например, в Венскую». Но не стану. Потому как неправда это: в опере я был уже не помню как давно. А Вену не видел с начала 90-х.

И ведь при этом люблю. Обеих.

Вену – за ее вальяжную, чуть старомодную супер-европейскость. За беззастенчивую избыточность шарма.

Оперу же… просто люблю. Невозможно объяснить словами любовь/ нелюбовь к двум проявлениям красоты: к музыке и к женщине. Что и подтвердил нам некогда Пушкин, наш брат по мироощущению, устами Моцарта провозгласивший:

Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает;

Но и любовь мелодия…

Любим ли мы оперу? В значении «мы» – народ российский, нынешний, зачуханный отнюдь не романтическими реалиями сегодняшней повседневности. Приученный телевизором в массе своей к совсем иному музыкальному фону. Те мы, которым на билет в Большой театр (и чтобы место не совсем «галерочное») надо месячишко не завтракать, не обедать и не ужинать.

Этот вопрос я мысленно себе задавал по пути в парк Зарядье, на прямую трансляцию из Венской штатс-оперы (Wiener Staatsoper) отнюдь не самого популярного из оперной классики спектакля – «Андре Шенье», оперы итальянского композитора Умберто Джордано, написанной в конце XIX века и шедшей на российской/ советской сценах всего-то трижды: в 1897 году в Харькове, в 1919 году в Екатеринбурге и в 1979 году в Донецке.

То была минувшая пятница, второй из трех вечеров (23-25 мая 2019 года), когда Венский совет по туризму сделал москвичам и гостям города особый подарок: на мониторе под открытым небом, изысканно декорированном в виде гигантского макета здания Wiener Staatsoper, демонстрировались спектакли Венской государственной оперы, празднующей в этом году свой 150-летний юбилей.

Одним из этих спектаклей и был «Андре Шенье». И шел он в самой что ни на есть прямой трансляции – да, из Вены, из Wiener Staatsoper!

Так любим или не любим оперу мы? Задавая столь риторические вопросы urbi et orbi, полагается, наверное, начать с себя. Со мной все понятно: если совсем по-честному (музыкальные критики сейчас укоризненно покачают головами), то я люблю популярную оперу. На «Травиате», сколько бы не смотрел, почти рыдаю. На «Севильском цирюльнике» смеюсь и подпрыгиваю от радости. А вот «Андре Шенье» не видел прежде даже в записи.

Нет, после просмотра спектакля он не перескочил вверх по лесенке моих оперных приоритетов, опередив прежние. Сюжет – вполне себе «оперный» (как очень точно определила музыкальный критик, комментировавшая спектакль перед его началом и в антрактах, «в опере всегда баритон убивает тенора, а сопрано умирает сама»), сдобренный, однако, при этом социальной «перчинкой»: Французская революция, бедные и богатые…

Но приятно поразило меня главное, пожалуй, в жанре: прекрасная партитура, дающая солистам великолепную возможность самовыразиться, показать все, на что способен. Особенно если эти солисты – звезды первой величины Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов.

И тут, конечно же, был главный цимес вечера. Да, высокопрофессиональная сценография. Да, замечательные состав исполнителей и оркестр. Да, пышные и в образе эпохи декорации. Но когда на сцену выходят Нетребко и Эйвазов… и когда они просто даже не поют, а только произносят первые реплики… а потом еще и поют – ты больше ничего не видишь и не слышишь.

А в «Андре Шенье», как оказалось, еще и есть что петь! В антрактах нам показывали приветственный ролик супругов Нетребко и Эйвазова – они обратились к российскому зрителю как к аудитории взыскательной, по-настоящему любящей классическую оперу.

И если бы Анна и Юсиф видели тех, кому в эти часы они адресовали свое искусство, то бы получили полновесное подтверждение: да, мы очень любим оперу! Потому что трибуны амфитеатра в Зарядье, вмещающие 1 500 зрителей, несмотря на весьма прохладный московский вечер, были заполнены-переполнены, люди стояли в проходах, а иные и расположились прямо на лужайке с другой стороны декорации – монитор-то сделали двусторонним. Благо, организаторы выдавали всем желающим на чем сидеть и чем укрыться.

И публика это была не та, что ходит в оперу «засветиться» на модном показе, а заодно новый наряд «выгулять». Это была обычная московская интеллигенция. Не перевелась ведь!

Любовь действительно трудно выразить словами – разве что поступками. И теперь я ни на минуту не сомневаюсь: «Мы оперу, мы оперу, мы очень любим оперу!»

Помните, в начале 80-х такую веселую песню исполняла эстонская группа «Апельсин»? Чтобы совсем уж оправдать свой заголовок, вот вам, в качестве бонуса, тот ролик. 

Фото автора

Источник